Несмотря на разницу методов, этот эксперимент Виктора Хащанского неминуемо отсылает к синестетическим опытам А. Скрябина и В. Афанасьева, связывавших воедино цвет и звук. И хотя непосредственно музыкальная визуализация образа картины не происходит с помощью лишь субъективного восприятия автора (ведь он поручает делать это специально созданной им компьютерной программе), можно все же предположить, что сама картина создается человеком, абсолютно поглощенным стихией музыки и звуков. Впрочем, на определенном этапе рождения музыки из живописи художник неизбежно опирается на свои индивидуальный вкус и музыкальную одаренность, становясь дирижером уже синтезированных звуков. Или даже еще до того — ведь именно он выбирает соответствующие звучания и инструменты. Поэтому компьютер выступает здесь скорее как посредник, оптимизирующий труд композитора.

В этом прежде всего и состоит сходство, сближающее творчество Виктора Хащанского с работами всех, кто создавал аудиовизуальные теории на основе интуитивных связей звуков и цветов и пытался постичь общие законы гармонии между цветами и нотами. И тут уж, пожалуй, не столь важно, с какого берега этого бескрайнего красочного моря вибраций, формы и звука черпают творцы свое вдохновение. Главное — это уникальная возможность для художника создать свою собственную реальность. И замечательно, что он может привлекать все новые и новые возможности, которые дарит нам сегодняшний день. Вспомним, как в уже далеком 1942 году Д. Кейдж мечтал о «компактном технологическом ящике, внутри которого находились бы все возможные для воспроизведения звуки, включая шумы, готовые выйти по команде композитора».

Изобразительный прием Виктора Хащанского сродни сюрреалистическому автоматизму, позволяющему реализовать глубоко запрятанные в подсознании аллюзии. Толчок, дающий жизнь образу на холсте, может иметь отправную точку где угодно, будь то сводка погоды или сигнал будильника, предчувствие отпуска или чья-то улыбка, горячая корейская еда или цветы для Ингрид. В названиях картин мы можем иногда угадывать интеллектуальную ауру мастерской художника: Воннегут и Фрейд, Заратустра и Будда, Мандельброт и Мебиус. Порой же парадоксальность названия композиции заставляет нас внезапно менять угол зрения на сложнопереплетенные разноцветные субстанции его картин («События и обстоятельства прошлого ведут нас в будущее», 2008; «Нужно войти, чтобы выйти», 2010; «Мысли о Ближнем Востоке идут справа налево», 2010).

Музыка — это неотъемлемая часть творческого процесса Виктора Хащанского. Сначала она создает атмосферу для рождения картины, потом художник превращает свою картину в музыку. Порой же музыка выступает и в роли главного героя картины («История джаза», 2012; «Музыка народов мира», 2012). Выплеснутое на плотный черный фон голубое пиццикато (2012), красно-синий, шахматно чередующийся ритм, заключающий в свои рамки норовистый аккорд («Ритм», 2011), геометрическая композиция простой мелодии (2011), синкопированное смещение плоскостей («Контрапункт», 2011) и просто тишина — сознание художника вновь и вновь возвращается к музыке. А «Музыка для самолетов и велосипедов»(2012) — разве это не своеобразный ответ Брайану Ино с его знаменитой «Музыкой для аэропортов»?!

Созерцание произведений Виктора Хащанского подводит нас к мысли о том, что они выражают своеобразную форму бытия автора, которому присуще постоянное стремление воплощать владеющие им чувственные миры в нечто осязаемое. Художник находится в постоянном движении на пути к своей гармонии, которой охотно готов поделиться со зрителем, словно говоря ему вместе с одной из своих картин: «Послушай, как стучит мое сердце!».

Евгения Логвинова,
историк искусства, член АИС, член СХР

Виктор Хащанский родился в 1959 году в городе Дзержинске Горьковской (ныне — Нижегородской) области. В 1983 году окончил Ленинградский институт киноинженеров, там же — курсы художников-оформителей, после чего пятнадцать лет работал в джаз-клубе «Квадрат» художником-оформителем. В 2000 году переехал в Финляндию, где живет до сих пор и регулярно выставляется.

Произведения автора были представлены на шести персональных и двадцати групповых выставках.

Работы находятся в частных коллекциях Финляндии, России, Франции.