В Балтийском доме на закрытии фестиваля «Театральное пространство Андрея Могучего», посвященного юбилею Формального театра, состоялось мероприятие под названием «Арт-барахолка».
Фестиваль "Арт-барахолка" проводится в Петербурге уже в пятый раз. В минувший четверг в фойе Балтийского дома несколько часов подряд художники, не принявшие название — «Арт-барахолка» — близко к сердцу, вели торговлю в формате блошиного рынка: кто — бойко, кто — вяло. Среди участников были замечены несколько художников, работы которых есть и в коллекции Эрарты: Петр Швецов, Андрей Рудьев, Арон Зинштейн.
Заядлые театралы, пришедшие на спектакль «Между собакой и волком», недоуменно бродили между рядами столов с разным артом. Некоторые из купивших билеты вопрошали: а будет ли вообще спектакль; кто-то делал десятый круг вокруг талантов, кто-то, будучи поклонником, что-то покупал; большинство все же устремилось к буфету. Некоторые решил не быть лишним на этом празднике искусства и окунулись в него с головой:
— А Вы не могли бы мне объяснить, что здесь нарисовано?
— Я не могу Вам этого объяснить. Простите, а Вы что слепой?
Что называется, контакт художника со зрителем состоялся.
Художественная братия встречала знакомых, лобызалась и похлопывала друг друга по плечу. Все уже немного устали: шел последний час "Барахолки". Появившаяся откуда ни возьмись толпа народа заставила всех потесниться. Оказалось, что это участники арт-моба «Яйцо!», в котором мог попробовать свои силы любой желающий (надо было лишь прийти минут за 30 и поучаствовать в репетиции оперы).
Наконец, дерижер водружен на стул, опера про курочку Рябу спета, зритель эмоционально заряжен на нужную волну, двери в зрительный зал открыты. Художникам громко объявили о закрытии «Арт-барахолки» и необходимости оперативно очистить помещение.
К концу спектакля холл, где проходила «Арт-барахолка», было не узнать. Все было покрыто белой бумагой, включая полы. В огромном зале разместили столы с лавками как на большом застолье, окутав их успокаивающим полумраком. Ошеломленные зрители не успели опомниться, как их уже усадили за стол, еще раз дали прослушать все ту же оперу (ведь первый блин как известно, комом), каким-то волшебном образом побудили ее разучить и, преодолев стеснения, спеть.
На столе появилось вино и чудный белый круглый хлеб. С вином в общий хор вливалось все больше голосов. С оперы перешли на застольные песни. Листы со словами лежали на столах, заботливо кем-то распечатанные. Мотив практически никто не знал. Но это не было большой бедой. Профессионалы задавали тональность, которую подхватывала душа каждого и пела, пела ... И все как-то так ладно получалось в общем и целом, что захотелось сделать круг теснее: актеры, художники, участвующие в «Барахолке», бывшие зрители уже пели вместе без сцены и микрофонов, сидя за одним столом. Кто-то пустился в пляс, такт отбивали ладоши и звон наполненных вином стаканов, люди наперебой предлагали вариант очередной песни. Вот тут то театральный фестиваль, наконец, и открылся (это на официальном то его закрытии), как верно заметил один из организаторов всего происходящего Александр Маноцков.
