Открывшиеся вчера в Эрмитаже выставки «Танец. К столетию русских сезонов С.П. Дягилева» и «Георг Кольбе. Рисунки голубой тушью» лишь часть обширной программы фестиваля «Дягилев. Постскриптум». На открытии были представлены работы именитых художников, объединенные темами танца и феномена «Дягилевских сезонов». Коллекция графики Георга Кольбе, впервые за долгое время представшая перед российским зрителем, является, наверное, самой большой зарубежной коллекцией работ этого автора.
Начало 20 века, Париж — это время и место, которые стали «золотыми» для русского искусства. 100 лет назад великий, как бы сейчас сказали, продюсер своего времени — Сергей Дягилев прорубил «окно в Европу» русскому искусству, в особенности искусству танца, и на десятилетия (как минимум) приковал внимание к своим «Русским сезонам».
Жадный до талантов, обладающий тонким чутьем на личности, опередившие свое время, Дягилев создавал новый образ русского искусства за рубежом, зачастую незнакомый даже своим соотечественникам.
Не отдавая предпочтения какой-то одной из составляющих театра, сделав ставку сразу на все — музыку, танец, декорации, костюмы — Дягилев «сорвал большой куш», став законодателем мод в разных областях (под влияние попала даже мадам Коко, усмотрев в юбках на теннисистках в балете «Игры» удачный ход для своих будущих коллекций). Сам новатор, он собирал вокруг исключительно таких же: Вацлав Нижинский, Анна Павлова, Тамара Карсавина, Михаил Фокин, Джодж Баланчин, Игорь Стравинский, Сергей Прокофьев, Клод Дебюсси, Александр Бенуа, Леон Бакст, Николай Рерих и мн. др. — все они имели нестандартный для своего времени взгляд и в корне меняли представление кто о танце, кто о музыке, кто о живописи... Многие представители европейского авангарда принимали непосредственное участие в Русских сезонах: Кокто, Пикассо, Матисс, Балла, Дерен, Брак, и др..
Под впечатлением от увиденного художниками было создано множество произведений искусства, главную роль в которых играл — танец, движение, пластика. Открывшаяся в Эрмитаже выставка «Танец. К столетию «Русских сезонов» С.П. Дягилева» — отличная иллюстрация этим словам.
Кураторами были собраны (не без помощи музея Орсе и галереи Тейт) работы Дега, Тулуз-Лотрека, Матисса, Шагала, Пикассо, Лоранса и др. Все они так или иначе посвящены танцу. Помимо этого собран интереснейший материал, касающийся непосредственно знаменитых «Сезонов» . Это и фотографии солистов балета того времени, и афиши, и эскизы костюмов к балетам...
И все это сделано известнейшими художниками того времени, с которыми сотрудничал Дягилев, притягивая их к себе как магнит.
Интересно проследить насколько тесно были связаны процессы, которые проходили в 20 веке в мире танца и мире изобразительного искусства. На смену изображения красоты танца в статике и движения на его пике (в фиксации), любованию изломами утонченного тела и «вкусными» позами, всему внешнему проявлению движения, приходит изображение танца как акта творчества, внутреннего состояния, триумфа бессознательного. Становится важным передать само движение, которое должно продолжиться и после остановки движения руки художника. Отображение движения переходит уже на уровень символического знака.
Все те же процессы присущи и балету того времени. Французскую школу Петипа с классическим пониманием танца, четким сюжетом сменяет итальянская школа благодаря Михаилу Фокину — ведущему балетмейстеру труппы Дягилева. Чувствуя большой потенциал Нижинского, Дягилев дает ему возможность поставить свой балет «Послеполуденный отдых фавна» (в тайне от Фокина), в основе которого лежала концепция Жака Далькроза, которому принадлежала идея создания новой пластики-эуритмики, своего рода театра поз.
Внешние проявления с этих пор не так интересны. Важен внутренний мир и то, как он выражен. Новые формы выражения — вот предмет исканий художников 20 века.
Найденное было по душе далеко не всем. В Германии при нарастании мощи национал-социалистов, нарастала и ненависть к прогрессивному, по мнению партийцев, «дегенеративному искусству» — авангардистскому искусству художников-модернистов. В это время — время чествования реализма (а точнее мифотворчества фашистской Германии) — довелось работать известному скульптору Георгу Кольбе, выставка графики которого открылась в рамках фестиваля «Дягилев. Постскриптум».
Георг Кольбе известен больше как скульптор. В начале же своего творческого пути Кольбе активно занимался живописью и лишь позже увлекся скульптурой. Он был приверженцем Родена, с которым познакомился в 1909 году. Как и Роден он не стремился отображать движение с фотографической точностью, а ставил во главу угла выражение энергии движения, движения украдкой подсмотренного, без возможности прорисовки и выверенности. Первая мировая война и первые годы Веймеровской республики не баловали Кольбе — уже тогда знаменитого скульптора — материалом для работы, что заставило его вновь обратиться к рисованию.
Именно к этому времени (началу 1920-х годов) — довольно счастливому времени для Кольбе — и принадлежат рисунки голубой тушью, представленные на выставке в Эрмитаже, получившие широкое признание уже при жизни художника. Рисунки самодостаточны (это не наброски к скульптурам), выполнены на веленевой бумаге 47 х 37 см кремового или голубоватого оттенка. Посвященные движению женского тела (поданного в раскрепощенной манере и для того времени « с перчинкой»), они ловят его, но не останавливают, а продолжают двигаться как бы вместе с ним.
Быстро схватив, обозначив импульс парой линий, Кольбе даже не считал нужным убирать подтеки, неизбежно появляющиеся при быстрой, экспрессивной манере работы.
Тушь, наверное, как нельзя лучше передает динамику: растекаясь, двигаясь, она сама есть движение, слегка направленное пером. Голубой цвет, иногда переходящий в зеленоватый или коричневатый, как будто бы специально выбран для того, чтобы передать чистоту линий, создать некий «холодный» барьер между зрителем и моделью, более совершенной, чем тот, кто на нее смотрит (ведь Кольбе позировали в частности великие люди балетного мира — мира Сергея Дягилева: Нижинский, Карсавина). Возможно субъективное суждение, но ощущение стойкое.
Многие значимые для искусства события произошли благодаря Дягилеву. Благодаря ему же сейчас через 100 лет мы любуемся творениями знаменитых мастеров, которые вдохновлялись балетами и танцовщиками его «Сезонов». Благодаря ему мы имеем возможность познакомиться с графикой Георга Кольбе, по признанию директора Государственного Эрмитажа Михаила Пиотровского: «Работы уже давно никому не показывались».
Вот бы взять опыт дальновидности знаменитого импрессарио и повторить успех теперь уже современному русскому искусству. Или не родился еще гениальный куратор — второй Дягилев?
