Мы публикуем фрагменты интервью с Антоном Батаговым и фотографии с премьеры рок-кантаты The One Thus Gone.
Сложно сказать, как я отношусь к современному искусству — слишком много разного вокруг происходит. Эту фразу можно начать и лет через сто закончить. Сейчас в искусстве совершенно беспрецедентная ситуация — все существует одновременно. Но быть всеядным довольно странно.
***
Минимализм — это настолько вечное явление, что не любить его значит не любить все, что было создано за много веков и тысячелетий. Эта цикличность, повторность свойственна музыке коренных народов, музыке ритуальной. Потом это плавно перетекло в рок. Я все это люблю одинаково. Музыка, написанная в XII или в XVI веках, порой звучит намного современнее произведений, создаваемых в наши дни.
***
Когда появились «Черный квадрат» Малевича и «Фонтан» Дюшана, это предопределило отношение к тому, что такое визуальное искусство вообще. Нарисовать вазу с цветами и назвать ее «Натюрморт номер такой-то» можно и после того, как Марсель Дюшан представил на выставке писсуар — это по-прежнему и происходит. Тем не менее дверь в новую степень свободы, при которой человек не привязан к существовавшим прежде рамкам и правилам, была тогда открыта.
***
Моя мама была музыкальным педагогом и с самого детства растила меня человеком, для которого музыка — это язык. Не было какого-то одного произведения, которое на меня повлияло, — был процесс.
***
Сейчас всё определяется не тем, что человек делает. Пожалуйста, рисуйте вазы с цветами, выставляйте писсуары, делайте любые инсталляции, перформансы, акции. Вопрос в другом — есть ли у этого человека внутренний стержень, благодаря которому он может передать то, что он не придумал, а пропустил через себя и сделал таким, чтобы другие могли это почувствовать. Независимо от формы, я люблю все, что заряжено таким образом.
***
Меня в первый раз привезли на дачу, когда мне было восемь месяцев, и все мое детство было связано с дачей, с потрясающе красивыми пейзажами — лесами, полями, небесами. Мама мне показывала: посмотри на это солнце, на этот закат, на эту луну — как это красиво. Я видел, что природа — это настолько недосягаемо красивая вещь, что для того, чтобы сделать рукотворное произведение искусства, чтобы с ней соперничать, должно произойти что-то особенное. Этому меня научила мама, и это для меня очень важно.
***
По большей части я играю как пианист, и музыка эта очень тихая. Даже если по шкале фортепиано она громкая, то по сравнению с рок-кантатой The One Thus Gone она все равно очень тихая. И состояние аудитории предполагается другим, не таким, как на других моих концертах. Но это не значит, что изменилась моя главная задача, то, ради чего я выхожу на сцену. И в тихих фортепианных концертах, и в громких важно именно состояние включенности, концентрации, когда человек пришел, сидит и слушает.
***
Отношение людей к музыке меняется не в лучшую сторону. Еще несколько десятков лет назад они ходили на концерты, слушали пластинки, а сейчас включают какие-то записи в машине, во время работы, в ресторанах и магазинах. Люди с наушниками ходят по улицам, едут в метро — и это очень грустно.
***
Количество людей, способных сидеть и слушать музыку, падает. Не надо делать вид, что мы сейчас все это изменим. Это развитие человечества. Люди, которые это понимают и которым это не очень нравится, приходят на концерты и становятся очень внимательной, очень чуткой аудиторией.
***
В Эрарте удивительная энергия, и она ощущается сразу, как только сюда попадаешь. Такие замечательные лица у людей — и у посетителей, и у сотрудников. И даже тишина в зале какая-то особенная. Ни единого телефонного звонка. Это медитативное состояние и диалог, когда ты произносишь слово, издаешь звук, и люди его слушают и прорабатывают в себе. Для них это внутренняя работа, а не повод развлечься.
