Андрей Звягинцев: я понял, что я действительно заслуживаю снимать кино. Интервью в музее Эрарта

• О фильмах, круто перевернувших жизнь Андрея Звягинцева
• Об остром разочаровании в театре
• О команде мечты режиссера

Андрей, иногда в жизни случаются события, разделяющие существование на «до» и «после». Было ли у вас такое? Что это был за переломный момент?

Да, были два таких события, которые серьезно повлияли на жизнь, принесли перемены.

Первое — когда ты входишь в кинозал, смотришь фильм и выходишь из зала, как минимум сдвинутый с этой точки, на которой был, когда вошел. Так у меня случилось с фильмом «Приключение» Микеланджело Антониони.

Я даже помню, когда это было. Я был на втором курсе театрального вуза в Москве, в ГИТИСе, а во ВГИКе на операторском факультете у меня друг учился. Он мне иногда устраивал контрабандный кинопросмотр — проводил меня, будто я студент ВГИКа.

Я ничего ровным счетом не знал об Антониони, только то, что надо этот фильм посмотреть, потому он считается великим. Я совершенно спокойно, непредвзято пришел в зал, и из зала я вышел совершенно измененным.

Первое впечатление — просто шок. Я не мог говорить, долго стоял. Мы с товарищем куда-то собирались идти, и он в том же ритме, в котором мы вошли в зал, говорит: «Давай, Андрей, пойдем дальше». А я говорю: «Подожди, подожди... Дай просто очнуться, очухаться. Дай с этим пожить». Он, фильм, ввел в какой-то транс, в какое-то состояние удивления и открытия нового для себя языка кино.

Что касается перемены, когда ты вдруг чувствуешь, что ты заново родился… Я люблю эту метафору: когда человек попал в какую-нибудь беду, катастрофу и вдруг уцелел, когда, казалось бы, все предвещало трагедию, он говорит, что второй раз родился.

Со мной такой беды страшной не было. Но я точно помню, что, когда мы сделали фильм «Возвращение», приехали с ним в Венецию и показали картину, я пережил практически все, все ощущения, будто я просто родился заново. Я вдруг понял, что должен это делать, что я могу это делать, что я умею, что я действительно заслуживаю того, чтобы снимать кино. Вот это было рождение.

Вы сейчас вспоминаете самый острый положительный момент в профессии. А было ли разочарование?

Какого-то потрясения не было, но разочарования, которые тянулись во времени, конечно, бывали. Я не мог отделить одно от другого — то ли это разочарование в самой профессии, то ли в том, кто я в этой профессии. Речь идет о моем актерском воплощении, мечте, грезе.

Я в 16 лет поступил в театральное училище в Новосибирске, окончил его, четыре года отучившись. Работал в театре. К моменту получения диплома об актерском образовании у меня было уже четыре главных роли в театре. Я был репертуарным артистом, был абсолютно в себе уверен, знал перспективу, знал, что я буду работать в театре, знал, что мастер курса, он же главный режиссер Новосибирского ТЮЗа, Лев Белов, ставит на меня, что он в меня верит... Я понимал, что я в целости, я знал свою дальнейшую судьбу… Пока однажды не посмотрел фильм (опять-таки фильм, видите) с Аль Пачино. Я увидел этого актера и совершенно ошалел. Я не понимал, как он это делает, вообще не понимал, откуда у него это, что это за искусство такое, как он так существует, что совершенно невозможно придраться. Это была абсолютная вера в то, что с ним происходит, совершенно подлинное существование какое-то — так мне тогда казалось.

И я понял, что не умею этого делать. Тогда я замыслил что-то вроде побега. Я решил, что мне нужно обязательно уехать в Москву, потому что куда еще можно было ехать в 82 году — только в Москву. Решил, что уеду, буду учиться дальше. И я еще раз прошел этот путь. Еще четыре года актерского образования. То есть у меня за плечами восемь лет актерского образования, в промежутке еще два года армии, получается, десять лет я просто учился этому делу. И в 90 году, когда получил уже второй диплом об актерском образовании, я не пошел в театр.

Надо долго анализировать это про себя, самому в голове крутить, что это за причина была… Возможно, разочарование в себе, возможно, — в профессии, в тех темах и в том состоянии театра, которое было в 90 году, когда вдруг что-то сильно поменялось. Как в стране поменялось, так и во взгляде на то, чем должен являться театр.

Если бы у вас была возможность собрать команду мечты для своего фильма, кто бы в нее вошел? Какие актеры, операторы, звукорежиссеры? 

Я никогда не знаю, кто будет сниматься в моем фильме. Я не исхожу из того, что я хотел бы снять фильм вот с этим артистом. Ты пишешь сценарий, и дальше ты идешь на поиск актеров, которые могли бы сыграть того или иного персонажа. Я никогда не исхожу из того принципа, что есть актер и вот бы что-нибудь для него написать, потому что главным всегда является замысел.

Вообще команда мечты у меня уже есть, она у нас сложилась за 15 лет. Я не помню, чтобы кто-то появился новый после «Изгнания». На «Изгнании» собрались уже все. Художник по костюмам — Анна Бартули, с которой мы работаем уже пятый фильм — 16 лет, если считать с начала работы в 2001 году. Оператора вы тоже знаете — все мои фильмы снимал Миша (от ред. — Михаил Кричман). Андрей Понкратов — художник, с которым мы сделали уже четыре картины. Андрей Дергачев, с которым как со звукорежиссером мы сделали четыре картины. В пятой — первой — в «Возвращении» он работал там как композитор. Это все одни и те же люди.

Вы уже не первый раз приезжаете в музей Эрарта. Изменились ли впечатления? 

Если ваша концепция не поменялась, и ваши кураторы ездят по стране и ищут новые таланты, то, без сомнения, это очень большое дело. Если проводить параллель с нашей работой, очень часто мы инертны и не рискуем. Я сейчас говорю о киноиндустрии, которая целиком и полностью зиждется на медийных лицах — актеров снимают одних и тех же, скажем так, проверенных. А поиск новых талантов — это все-таки работа большая и еще вдобавок рискованная. Это может быть кот в мешке, ты рискуешь, когда снимаешь картину, и у тебя нет ни одного известного лица. Но если это актеры талантливые, то ты практически наверняка произведешь эффект этой картиной и открытием нового артиста или нового лица. Это практически то же, что вы и делаете.

Андрей Звягинцев: 

Андрей Звягинцев — российский режиссер, снявший такие известные картины, как «Возвращение», «Изгнание», «Елена», «Левиафан» и «Нелюбовь».

Его фильм «Возвращение» (2003) получил две кинопремии «Ника», двух «Золотых львов» (главная награда Венецианского кинофестиваля) за лучший фильм и лучший режиссерский дебют, а также двух «Золотых орлов».

«Левиафан» (2014) среди множества других наград получил «Золотой глобус» как лучший фильм на иностранном языке и номинацию на премию «Оскар».

Фильм-мелодрама «Нелюбовь», вышедший на экраны в 2017 году, взял приз жюри Каннского фестиваля.