Кандидат философских наук Алексей Платонов рассуждает о выставке Кирилла Бородина в музее Эрарта
27 марта 2018 года Эрарта как бы трансформировалась в «Музей археологии и этнографии имени Антонена Арто». Во всяком случае, так ее можно было бы назвать, поскольку выставка работ Кирилла Бородина «Сад наслаждений» являла собой почти этнографическое исследование по гламуроведению; в то время как двумя этажами ниже, на выставке «Безнадежные живописцы», были представлены разрезы петербургских культурных слоев в виде истории художественных сообществ советского периода. Что же касается символической связи с основателем «театра жестокости», то лучшим подтверждением ее существования в день премьеры экспозиций было смешение их реальных и придуманных героев в залах музея. Масштаб события ощущался уже в гардеробе, заполненном оживленной очередью, состоявшей из авторов, моделей, зрителей, экспонатов и лирических героев обеих выставок.
Кирилл Бородин. Разборка на окраине. 60x110 см. 2017
Как-то давно, еще при Артемии Троицком, журнал Playboy напечатал интересное размышление о необходимости пополнения Рыцарского зала Эрмитажа помятыми в разборках джипами. Эпоха 1990-х там описывалась как брутальная, авантюрная, героическая, чья семантика пропитана духом соперничества и волей к превосходству. Сегодня, по своему обыкновению, маятник тренда качнулся в противоположную от пиратства сторону: к абсолютному конформизму, патернализму и пассивности. Очевидно, что Женщине легче быть субъектом такого тренда. Наступило время гламура.
Однако вопрос о сущностных характеристиках гламура так же безнадежен, как попытка дать определение постмодерну. Посему этим занимается искусство: его эстетический арсенал и описательная методология оставляют предмет изучения живым. Что и было наглядно продемонстрировано на открытии выставки Кирилла Бородина, на которую при полном параде слетелись героини его полотен — гламурные женщины всех возрастов и статусов: делали селфи, пили шампанское, сравнивали себя с окружающими. Сам факт того, что мухи слетелись на нарисованную шкурку банана, говорит о мастерстве художника, которому удалось воспроизвести естественную среду обитания усталых работниц «Инстаграма».
Название выставки — «Сад наслаждений» — звучит саркастично и почти трагически, ведь гламур подобен гарему — обещая рай избранности, он несет ежедневный ад строжайшей регламентации и дисциплины. Окрик “must have” звучит как послевоенная версия “Hände hoch”. И если классик подметил, как протогламур 1980-х «красит ядом рабочую плоскость ногтей», то его современный потомок полностью покрыт токсичными материалами. Попадая в его поле, даже органические элементы переходят в статус неживой материи, как это происходит со шпицами, чихуа и прочими микрособачками, являющимися, по сути, не животными, но актуальными биогаджетами. Роль категории красоты выполняет понятие канона, соответствовать которому нужно любой ценой. За эту цену покупается членство в субкультуре абсолютной пассивности, где нет и не может быть своего мнения, личной инициативы, персональной энергии. Где все как бы и понарошку. Где максима агрессии сублимируется в возне левреток, а единственным подлинным бунтарем оказывается кот, отказавшийся от сухого корма в пользу куска настоящего мяса. В награду за мимикрию обитательница «сада наслаждений» получает возможность оказаться в облаке розовой ваты, пропитаться ей насквозь, укутаться в нее, есть ее, вдыхать ее, впитывать порами кожи… Впрочем, в мифологии гламура облако розовой ваты это аллегория практически недостижимого седьмого неба избранности, теологический синоним «Рублевки»…
Кирилл Бородин. За мечтой. 30х70 см. 2017
Как-то мне довелось работать с человеком, разрабатывавшим в советское время систему обнаружения подводных лодок. Суть системы была в том, что в своем естественном состоянии воды океана состоят из множества слоев разной степени солености; проплывающая лодка перемешивает эти слои своими винтами и таким образом дает возможность определить время и траекторию своего движения. Это прекрасная метафора того, что смешение страт является признаком социального движения. Перемещаясь между вторым и четвертым этажом музея Эрарта, можно было заметить несовместимость и несоизмеримость ярко-желтой ярмарки тщеславия и туманно-серого андеграунда. Случайно попадавшие на второй этаж девы были подобны колибри в Норильске: несовпадение форматов и дискурсов мгновенно выталкивало их обратно. Вероятно, когда-нибудь подобные культурные пласты смогут иметь точки пересечения. Так мы поймем, что движемся.
Кандидат философских наук Алексей Платонов
